-
Наши авторы
Михаил Штекель
Марианна Подя
Юля Коваленко
Лилия Штекель
Станислав Кинка
Музей западного и восточного искусства
Андрей Федотов
Татьяна Бербат
Александра Андреева
Марина Чиянова
Николай Яковенко
Дмитрий Остапов
Odessa Photo Fest
Художественный музей
Регина Орехова
Анастасия Суворова
Анна Волкомор
Вера Савченко
Дом Блещунова
Даша Куприянова
"Красный Квадрат"
Ася Блажевская
Ира Тищенко
Александр Ю.
Татьяна Суворова
В прокат вышел скандальный фильм — «Жизнь Адель»
![img_25143](https://odart.od.ua/wp-content/uploads/2013/11/img_25143-500x209.jpg)
На украинские экраны вышла картина – победитель Каннского кинофестиваля «Жизнь Адель» французского режиссера тунисского происхождения Абделатифа Кешиша.
Уместно начать с банальной констатации: писать о новой работе Абделатифа Кешиша не просто трудно, а уже, в некоторой степени, рискованно. После триумфальной премьеры картины на Каннском кинофестивале, о «Жизни Адель» появилось такое количество хвалебных рецензий, что практически любая попытка выразить альтернативную точку зрения на ленту тут же начинает казаться блажью автора и вызывает недоверие. Между тем, относительно фильма уже прочно укрепились дефиниции, то и дело кочующие из одного обзора в другой: чувственный, смелый, безупречный, проницательный… И начинаешь ощущать неловкость, если трехчасовая картина вдруг не «смотрится на одном дыхании», не «выворачивает душу наизнанку» и не кажется «обстоятельной».
Первое, что следует отметить: в «Жизни Адель» консолидируется гиперреалистичная манера режиссера. Попытки схватить камерой действительность во всей ее неприглядной естественности становятся самой тканью фильма. Вся картина – будто пристальный взгляд Кешиша на своих героинь, кристаллизованный в крупных планах. В какой-то момент начинаешь уставать от такого наблюдения с близкого расстояния, хочешь отвести глаза, отдышаться, но режиссер вновь и вновь подталкивает тебя вплотную к героиням – ближе и ближе, не оставляя личного пространства ни тебе, ни им. И в этом, кажется, одна из главных проблем картины. Тут нельзя не вспомнить Есенина: «Лицом к лицу лица не увидать. Большое видится на расстоянии». За гиперреалистичным изображением персонажей все же теряется та самая чувственность и проницательность.
«Нехватка в сердце», которую Адель испытывает в начале фильма, выносится на поверхность посредством крупного плана, в котором героиня сквозь слезы жует конфету, заедая, тем самым, эту пустоту. Та же участь выведения из области тонкой эмпатии на более конкретный уровень подчеркивания, проговаривания, овеществления постигает и, в целом, то драгоценное, мощное и трепетное одновременно, чувство, которое возникает между героинями. Предельно естественные кадры первой интимной близости Адель и Эммы призваны стать лишь означающим их страсти – то, что об этом моменте Адель мечтала в своих снах, а также ее юная робость, которою наполнены сцены ранее, упускается из внимания. Эта же ситуация повторяется затем и в сцене встречи Адель и Эммы в кафе. Любовь, огромная палитра чувств между героинями постоянно будто ускользает: чем ближе режиссер подводит к тебе своих героинь, чем больше сокращает между вами дистанцию, тем фрагментарней становится кинотекст. Привязанность, страсть, восхищение, усталость, ревность, влюбленность… — в итоге все это представляется по отдельности. Поэтому и одна из мощнейших сцен фильма – скандал между героинями, – так и не играет всеми красками. За обилием слез и соплей в кадре можно найти что угодно кроме двухлетней совместной жизни и, какой-никакой, зрелости чувств.
В остальном, Кешиш не снял, кажется, ничего для себя необычного. Режиссер вновь обращается к темам социального неравенства, вскользь – иммигрантов. Как и в «Кус-кус и барабульке» Кешиш использует еду в качестве метафоры к социальным конфликтам. И, опять же, довольно поверхностно: если Эмма – художница, из вполне обеспеченной семьи, – любит устриц и белое вино, то статус семьи Адель определяет любовь к спагетти с томатным соусом. Кроме того, в «Жизни Адель» Кешиш вновь обращается к условному делению киноповествования на две части, как это было ярко выражено еще в его первой работе «По вине Вольтера». Как и история Джалеля, жизнь Адель представляется зрителю до и после переломного момента (близости с Эммой). При этом герои Кешиша прощаются с прошлым раз и навсегда, а их будущее – весьма туманно. Сквозной темой всех картин Кешиша звучит преследование героев злым фатумом. В этом смысле, с «Жизнью Адель» наиболее отчетливо рифмуется «Уловка»: в обеих лентах отношения между главными персонажами заранее обречены, но персонажи, тем не менее, продолжают бороться. Несмотря на разность миров, в которых живут героини новой работы Кешиша, Адель, как и Кримо из «Уловки», до последнего надеется на любовь Эммы… Но, что отличает «Жизнь Адель» от предыдущих работ режиссера – так это колоссальная потребность главной героини, Адель, в режиссерской деликатности, сколь бы банально это ни прозвучало. Вместо этого, кажется, будто Кешиш направляет на нее мощный свет прожекторов и вплотную к ней подводит зрителя.
Фильмы Кешиша очень похожи на крепкий кофе. Поначалу это ароматный тонизирующий напиток, но чем больше его пьешь, тем выше он поднимает давление, а его запах начинает душить.