«Любимый поэт? Пушкин!»
Да, наверное, чаще всего так. Традиция. Шаблон. Но не у всех. У главного героя пьесы Михаила Хейфица «Спасти камер-юнкера Пушкина» с детства все было не так, как положено, в отношении к Пушкину. Кем положено? Никто уже и скажет…
Школа современной пьесы Иосифа Райхельгауза в этом году привезла на гастроли только один спектакль – «Спасти камер-юнкера Пушкина». Спектакль органично вписался в необычное для Одессы пространство большого зала «Театра на Чайной» — как будто специально для этого зала и ставился. Зрителей уже два вечера – полный зал, на сегодня уже нет билетов, и я пишу этот гештальтовый текст не для рекламирования спектакля – просто не могу не написать.
Мне в целом очень понравился текст пьесы, очень обаятельный текст, кроме одного места, о котором обязательно упомяну. Текст человека, который, как мне кажется, переживает заново и переосмысливает то, что было с ним всю его жизнь и тревожило его.
«Я Пушкина ненавижу с детства!» – так начинает свой первый монолог главный герой Питунин, вспоминая себя в пять лет. Детский сад, игрушечный подъемный кран, уставшая воспитательница, советские подходы к воспитанию – все это оживает в деревянной коробке, заполненной черными хлопьями пластика, как в дворовой песочнице. Актеры (их всего пятеро, и они примеряют на себя различные «одежки» персонажей от сцены к сцене) выковыривают, выкапывают, элегантно или не очень элегантно достают из этой массы нужные предметы и одежду, перевоплощаются и – оп-ля! – мы видим перед собой Пушкина в цилиндре и крылатке, Наталью Николавну в знаменитом платье с картины и так далее. Все персонажи живут в воображении Питунина – и в очень смешном тексте Хейфица.
«Ты что, Пушкина не любишь?» – классический вопрос звучит со сцены так ужасающе часто, что впору и всем зрителям разлюбить Пушкина. Вопрос, впрочем, не о Пушкине. Вопрос подразумевает совсем иное: «Ты что, не такой, как все? Ты что, строем ходить не любишь и по команде любить стихи не умеешь?» Но тень Пушкина действительно сопровождала бедного Питунина всю жизнь, и в юности, влюбившись благодаря единственному запомнившемуся стихотворению в юную и романтическую поклонницу Пушкина, Питунин даже вынашивал планы, как можно было бы спасти великого поэта от роковой дуэли и смерти после тяжелого ранения. Столько всяких смешных и дурацких приключений пережил этот мальчик из Царского Села под Ленинградом, где даже школа, в которую он ходил, носила имя Пушкина!
Именно Пушкин помог Питунину выйти из своеобразного анабиоза и стать тем, кем он стал. Жизнь – короткая такая! – прошла под крылом Пушкина. Жизнь для чего? Ради чего? Сумел ли человек по имени Питунин прожить жизнь не бесцельно?
«Бесцельно прожитые годы» – это тоже из шаблонов моего детства и юности. Кто знает, о чём я, тот поймет. Кто не знает – ну, может быть Гугл, великий и прекрасный, ему поможет… Но бывшие советские школьники – как и автор пьесы Михаил Хейфиц – меня поймут.
На этом спектакле я пережила неожиданный «гештальт», простите за модный нынче термин — я «вспомнила всё»… У меня тоже была учительница по литературе – с указкой в дрожащей от гнева руке, с вопросами «ты что, Пушкина не любишь?», с жёсткими требованиями к сочинениям (кто знает, почему сочинение должно было быть минимум на три листа? и не дай бог, на четыре листа, потому что учительница устанет проверять лишнее…)
Несмотря на вот это вот всё, Пушкина я любила. С любовью к Пушкину переплелась любовь к Наде Рушевой – с её летящей графикой рисунков, на которых Пушкин – то совсем ребёнок, то уже взрослый с супругой (господи, как я её тогда ненавидела, из-за неё всё случилось!..).
Легко запоминались строки Пушкина, просто ложились на душу, «Евгений Онегин» наизусть – да это же легко, он сам запоминается! Лермонтов так не запоминался почему-то!.. Книга Вениамина Каверина «Исполнение желаний» про десятую главу «Евгения Онегина» прочлась за пару ночей, фильм с главным героем в исполнении Николая Ерёменко снился, и я гуляла по улицам Ленинграда во сне… После школы мне удалось поехать в Питер по турпутёвке, и те зимние дни и вечера в продуваемом февральскими ветрами Питере сделали этот город родным на всю жизнь. На экскурсию по дому-музею Пушкина на набережной Фонтанки я пронесла за пазухой вяленькие от мороза тюльпаны, и, когда моя группа прошла в следующий зал, я быстро вытащила запрятанный букетик, зашла за веревочку, отделавшую экспозицию от посетителей, положила тюльпаны на пол возле диванчика, где Пушкин умирал, заплакала и быстро, не оглядываясь, побежала догонять группу. Музейная работница не стала меня ругать за букет, спросила только возле гардероба, когда мы уже выходили, почему я не положила цветы открыто, ведь в этом нет ничего стыдного, но я так на неё посмотрела, что она молча отошла…
Теперь я понимаю, почему на меня в классе так иногда непонятно смотрели – у нас в классе было много «Питуниных», но это не значит, что я была лучше, а они хуже, или они лучше, а я – хуже, просто мы все были очень разные люди, с разными вкусами и пристрастиями, но почему-то мы все должны были любить одно и то же: Пушкина, Маяковского, Чайковского, Репина… Когда однажды в юности меня спросили так же, кто мой любимый поэт, и я сказала, что это Мандельштам, мне ответили, что я слишком много о себе воображаю. Не любят почему-то тех, у кого не самые популярные в любимых… Хотя это уже проблемы тех, кто не любит тех, кто не любит. Что-то я запуталась!
Иногда мне кажется, что сейчас – такое же время. Мы должны любить одно и то же, иначе у нас будут проблемы. Хотя время у нас сейчас вроде такое демократичное, и есть варианты, что любить, и есть выбор. Но он должен быть «в одну сторону». И от этого почему-то появляются «несвоевременные мысли».
Вернёмся лучше к «Камер-юнкеру Пушкину». Слишком много мыслей будит этот смешной спектакль! Юмор этого спектакля очень часто изящен, мы узнаем знакомые с детства ситуации, готовы сами закончить фразу за актера. Появляется эффект сопричастности. Тем неожиданнее было в спектакле появление линии отношений Дантеса и Геккерена, обзываемое простонародным, но непечатным словом. Не считала себя ханжой, но сведение всего к факту нетрадиционных сексуальных отношений – в моем понимании просто моветон, и этот кусок спектакля я смотрела сложно. С другой стороны, обычно во всем бывают виноваты евреи, а в истории гибели Пушкина их не случилось рядом, и никто не станет кричать, что в этом виноваты евреи. Или масоны – эта тема тоже проскальзывает в спектакле. Или женщины с буквы «С», каковой в окружении Пушкина считалась Идалия Полетика, и, наверное, не только она, потому что Пушкин увлекался женщинами, и самыми разными женщинами, да! Или вот эти самые нетрадиционно ориентированные сексуально мужчины (не буду употреблять одно короткое слово, которое в спектакле звучит несколько раз, не дождётесь!), вот как-то запахло гомофобией сразу. А может быть, это как срез того, как действительно думают в большинстве своем обыватели? Ох уж эти обыватели, в смысле, мы с вами.
Почему вообще кто-то один должен быть виноват? Судьба такая. Рок. И мне кажется, Пушкин это знал…
И вот мы сидим на спектакле Школы современной пьесы, переживая вместе с главным героем все его и свои детские и недетские проблемы, радуемся тому, что строчки Пушкина всплывают в памяти даже под «бу бУбу бУбубу бубУбу…» Вспоминаются же строчки! Весь зал сидит и шепчет вслух эти самые строчки! Понимаете? Значит, всё это было не зря. И очень хочется его спасти, чтобы не было той дуэли у Чёрной речки. Но – невозможно спасти, никак невозможно. И тогда возникает в спектакле Райхельгауза «высокая нота», и слышна очень прозрачная тишина. Мне маловато было этой тишины, интонации, хотелось больше. Но может быть, это был первый вечер гастролей, и не всё сложилось правильно.
И Пушкин – временами бывает, что он совсем рядом. У нас в Одессе даже его тень есть, на Дерибасовской угол Ришельевской, Пушкин там наверняка ходил, не верите – сами пойдите и взгляните! Да не туда смОтрите! На мостовую смотрИте! Он вот здесь вот стоял и смотрел… Куда смотрел? Ну, просто смотрел, а в голове его гениальной рождались строки, вот например: «У лукоморья – дуб зелёный, златая цепь на дубе том…» Да был у нас этот дуб на Ланжероновской! Был, честное слово! И с цепью, вросшей уже от времени, стоял, во время бури упал, пришлось посадить вместо него молоденький дуб… Что значит, тень – это шутка? Вы в Одессе или где? И вообще, «Евгений Онегин» здесь был написан, и в нашей гавани Пушкин купаться любил, и в Воронцовском дворце в любви Елизавете Воронцовой признавался!
…Что вы так смотрите? Вы что, Пушкина не любите?
Простите, что так мало о спектакле. Больше о том, что просыпается после просмотра. И за это огромное спасибо Иосифу Райхельгаузу, который поставил этот спектакль с таким задором и любовью, за то, что Школа современной пьесы смогла приехать к нам и показать такой вот неоднозначный спектакль. И «Театру на Чайной», который принял гастрольный спектакль и организовал весь этот приятный переполох в нашем городе, судя по тому, что зал каждый вечер полон зрителей. Спасибо за этот хороший вечер «в спектакле» – несмотря ни на что. И пусть смешное перепутывается с грустным и трагичным и снова со смешным. Как в жизни. Спасибо.
Фото Юлии Городецкой
гастроли, Иосиф Райхельгауз, пушкин, тень Пушкина, школа современной пьесы
