17 января в украинский прокат выходит документальная картина британского режиссера Барта Лейтона “Самозванец”. Действительная история про афериста, выдававшего себя за пропавшего сына техасской семьи Барклай ради обретения семейного счастья, во взгляде Лейтона оборачивается в историю безразличия.

Физической пытки нет, а все-таки мы в
аду. И никто больше не придет. Никто. Мы
навсегда останемся здесь, все вместе, одни.
Так? Здесь не хватает только палача…Они
просто экономят на обслуживающем персонале. Вот и все. Как в столовых самообслуживания – клиенты все делают сами.
Жан-Поль Сартр «За закрытыми дверями»

Какой цвет глаз у Ваших родных? Форма ушей, носа? Наверняка, Вы узнаете своего близкого в толпе? А если, через годы разлуки, к Вам домой явится человек, уверяющий, что это он – Ваш родной 15-летний сын, которого Вы потеряли и тщетно разыскивали, – как Вы поступите? Вглядитесь в его глаза, цвет волос, форму носа, овал лица, найдете схожесть и, наконец, броситесь обнимать дорогого человека?.. Ну, ведь не на ДНК-экспертизу же сразу тащить парня – так, в конце концов, и обидеть его можно своей невнимательностью и недоверием! Замкнутым и нервным стал? Ну, что ж поделать – мало ли что он пережил с момента его пропажи, может просто не хочет об этом говорить… Не узнает многих родственников – тоже ничего страшного, говорит, что память отшибло… Акцент странный появился – ну так, а у кого б не появился, если б тебя в иностранном плену держали несколько лет… Вот только цвет глаз и волос изменился, голубоглазый блондин стал кареглазым брюнетом – но что поделать, если над мальчиком три года ставили нечеловеческие медицинские эксперименты изуверы-похитители… А так – вылитый Ваш сын! И вообще Вы ж «узнаете его из тысячи, по глазам, по словам, по голосу, его образ на сердце высечен» – как Вы можете своего сына не распознать, а? Вроде как никто не будет спорить – своего ребенка, которого с крохи растил, точно узнаешь… Окей.

Знакомьтесь – семья Барклай из штата Техас. В 1994 году их 13-летний сын и брат Николас бесследно исчез. Три года родственники бились в поисках мальчика. Одним октябрьским утром 1997 года им позвонили из Испании и сообщили ошеломительную новость – их ребенок нашелся. Безусловно, на крыльях счастья семья забирает подростка домой – теперь жизнь Барклай восстановилась, стала такой, как прежде, до 94 года. Пока через 4 месяца сотрудники ФБР не разоблачили в нашедшемся 16-летнем Николасе французского афериста – 23-летнего Фредерика Бурдена. Молодой человек с детства регулярно выдает себя за других – пропавших без вести детей и подростков. При этом не преследует никаких материальных целей – Бурден, сам выросший в детдоме, просто получает удовольствие, когда его, найденного и, по легенде, горемычного ребенка, опекают, жалеют, окружают заботой.
Реальная история семьи Барклай, принявших в свой дом самозванца, уже стала в 2010 году сюжетом для фильма «Хамелеон» Жан-Поля Салома. Тогда картина подверглась критике – мол, и Марк-Андре Гронден неубедителен в роли Бурдена, и вообще все выглядит надуманным, гипертрофированным и т.д. Идею экранизации истории подхватывает Барт Лейтон и снимает документальную картину «Самозванец».

Кажется, режиссер с первых минут старается вести со зрителем честную игру. Никаких тайн: на экране разворачивается драма техасской семьи, которую повествуют сразу три стороны – семейство Барклай, аферист Бурден и правозащитники. От рассказа Бурдена о том, как ему удалось провернуть свою аферу и попасть в семью Барклай, до детальных описаний техасской семьи своих переживаний, когда они, наконец, встретились с псевдо-Николасом – режиссер дает зрителю знать все с самого начала своей картины. И вроде, все идет до скуки по шерсти – все так, как ожидаешь. Вскоре приходит ощущение, что можешь просчитать дальнейшее развитие кинонарратива и, собственно, сам исход. Бурден – нелепый аферист с синдромом дефицита внимания, ввязавшийся во всю эту историю почти случайно; Барклай – несчастная семья, дважды пережившая жуткое горе потери, сначала в 94 году, затем, с разоблачением псевдо-сына, в 98; правозащитники – слепо следующие букве закона, чтоб признать в Бурдене Николаса Барклая и наделить его американским гражданством, но и дотошно внимательные, чтоб заподозрить неладное. Все настолько ожидаемо, что ни нагнетаемый саспенс, ни даже обаятельность подонка Бурдена не спасают, и невольно начинаешь искать ляпы в картине, находишь ошибки в пейзаже, которые переносят зрителя из пустынного Техаса в гористые местности…

Все это время мучаешься только одним недоумением – как можно в брюнете с карими глазами и щетиной взрослого мужчины разглядеть своего голубоглазого 16-летнего сына-блондина? Мы, все-таки, о документальной картине говорим, о реальных людях, реальной истории. Как можно верить в бредни, рассказанные Бурденом про секс-рабство, медицинские эксперименты, изменившие его волосы и цвет глаз? Да, и как можно зрителю поверить во все происходящее – случайность «проступка» Бурдена, слепость семьи Барклай, жаждущих видеть в Бурдене своего Николаса… В общем, в тебе начинает просыпаться Задорнов с его знаменитой фразой про американцев, и закрадывается мысль, что Лейтон, британский режиссер, нарочно превращает свою картину в пасквиль и, собственно, пытается своим «Самозванцем» разоблачить наивность типичной американской семьи. Но постепенно режиссер приводит тебя к мысли, что не все так просто «в датском королевстве».
«Если семья Барклай с такой легкостью приняла самозванца в свой дом и закрыла глаза на все сомнительные детали – значит, у них на то были причины», – заявляет детектив ФБР. История про серийного афериста обернулась на историю семейного безразличия и скелетов в шкафу. Лейтон переворачивает все с ног на голову в один щелчок, обводя зрителя вокруг пальца, как Бурден – своих жертв. Забота, опека, любовь, которую искал Бурден, выдавая себя каждый раз за пропавшего ребенка, в семействе Барклай стали спектаклем, разыгрываем для самого афериста. Самозванец – не жестокий мошенник, который открыто признает, что «беспокоится только о самом себе», а вся семья Барклай, которые так и не признают своего безразличия и эгоизма, не признают, что каждый из них, на деле, занят только собой. Николас Барклай, так же, как и его самозванец Фредерик Бурден, страдал синдромом нехватки внимания. «Ад – это Другие» написал Сартр в своей пьесе «За закрытыми дверями», назвав палачами – Других. Других, беспокоящихся о себе.

То, что Лейтон ухватил в истории семьи Барклай, дуальность происходящего – не простая версия расследования. Режиссер, в конце концов, оставляет зрителю пространство для интерпретаций. Но в «Самозванце» скрыто одно важное наблюдение. Насколько разговоры о простой человеческой доброте, любви и внимании, о простых человеческих истинах, становятся сегодня наивными, нелепыми и гипертрофированными, когда говоришь о них прямолинейно. И насколько глубоким и болезненным может оказаться разговор о безразличии и эгоизме, который заводит Лейтон в «Самозванце» – документальной картине о реальной истории и реальных людях, играющих свой спектакль для афериста.

Читайте также: